Вадим Мошкович: «Мы смотрим на все, что продается»

«Русагро» планирует утроить бизнес в ближайшие пять лет

Мошкович говорит, что строил компанию так, чтобы она работала вечно
Мошкович говорит, что строил компанию так, чтобы она работала вечно

Основатель «» рассказал «», как видит развитие группы и себя в ней, о своей жизненной и бизнес-философии.

− У «» по итогам 2015 года были очень хорошие результаты. Каков ваш прогноз на 2016-й?

− Примерно такой же результат, как в 2015-м. У нас задел на этот год: плюс три сахарных завода «», плюс 100 тыс. га земли, плюс новые мощности, плюс много новых проектов.

− Как будет выглядеть компания в кратко-, средне- и долгосрочной перспективе?

− Могу сказать вам только уже устаревшие данные, потому что обновленная в 2016 году стратегия еще не принята, она в процессе. В 2015-м она была совсем простая: мы планируем утроиться на горизонте трех-пяти лет. Помимо этого, мы планируем открыть еще одно-два направления.

− Помимо тепличного?

− Нет, тепличное туда уже входит. По другому направлению решение пока не принято.

− Какие варианты вы рассматриваете?

− Бессмысленно это обсуждать, потому что компания перелопачивает гигантский массив информации, у нас КПД не очень высокий. Да и не хотелось бы раньше времени говорить. Я сторонник того, чтобы сначала сделать, а потом говорить, чем заявить, а потом не сделать.

− Например, от идеи развития аквакультуры на Дальнем Востоке окончательно решено отказаться или вы планируете вернуться к этому вопросу?

− Нет ничего постоянного, есть только временное. Мы принимаем какие-то решения, потом проверяем, еще раз проверяем — до тех пор, пока мы не проинвестировали, нельзя сказать утвердительно или отрицательно ни об одном решении. Достаточно быстро меняется внешняя среда, внутренняя культура и знания компании меняются. То, что вчера нам казалось сверхпривлекательным, сегодня, после детального анализа, может нам казаться ну совсем непривлекательным. И наоборот.

− Вы не рассматриваете возможность вхождения в производство, например, индейки?

− Я не думаю, что мы сегодня вообще готовы инвестировать в строительство новых мясных и птицеводческих активов, кроме дальневосточных. Сегодня проще покупать действующие. Мы смотрим на все активы, которые находятся в тех сегментах рынка, где компания участвует.

− Пока вы идете по проторенному пути: зерно, свинина, масло, сахар. Может ли так оказаться, что «» пойдет в какую-то совершенно неожиданную отрасль?

− Может. Вы хотите, чтобы я вам все рассказал? Я не готов.

− В какие технологии вкладывается «»?

− Мы начали инвестировать в генетику, в селекцию — и свиней, и растений. Во всех отраслях, где присутствует «», мы смотрим, где сегодня технологии находятся, где будут находиться завтра, куда и как мир меняется, где «» должна быть с точки зрения изменения глобальных процессов.

− То есть у вас по всем направлениям есть исследовательские лаборатории, где вы выводите собственные сорта и т. д.?

− Я бы не сказал, что у нас есть все и везде. Мы в 2015 году приняли решение открыть свой R&D-департамент (Research and Development) и делаем первые шаги. Что-то уже работает, что-то в процессе.

− Помимо генетики, вы делаете еще какие-то технологические наработки?

− Мы построили завод по извлечению сахара из мелассы. Это современная технология, когда вы расщепляете мелассу до молекулярного уровня, потом собираете обратно. Новый завод — в Тамбовской области, мы только что ввели его в строй. Рассматриваем строительство второго такого завода. Срок окупаемости по этому конкретному проекту — до семи лет. Занимаемся автоматизацией.

− И сколько вы потратили на этот завод?

− Около 2 млрд руб.

− Остались ли вы довольны покупкой долгов «»?

− Доволен, несмотря на то, что она была сложной. А больше на рынке простых сделок и нет: рынок на сегодняшний день достаточно зрелый. И эта сделка полностью укладывается в стратегию роста компании. Мы, например, за счет нее на 40% прибавили сахарных мощностей, на 15% прирастили земельный банк, зашли в два региона стратегического присутствия — Курск и Орел.

− Сколько сейчас гектаров у «» в собственности и аренде?

− Более 600 тыс. га.

− Вы наращивали банк за счет земель «» или еще чего-то?

− Не только, мы покупаем землю и в ЦФО, и на Дальнем Востоке — в регионах нашего присутствия.

− Начали ли вы уже строительство вашего проекта на Дальнем Востоке? Почему откладывается начало строительства?

− Начнем строительство в ближайшие месяцы. Сейчас заканчиваем фазу проектирования и начали вести сельское хозяйство: в обработке 40 тыс. га земли. Я бы не сказал, что этот проект буксует. На Дальнем Востоке много вопросов, которые необходимо решить, в частности создание инфраструктуры. И для такого проекта несколько месяцев задержки — это несущественно.

− Для вас «» — это что?

− Это подросший ребенок, который уже не требует постоянной опеки. Для меня «» — это инструмент творчества, самореализации. Мне нравится строить и развивать компанию, смотреть, что из этого получится. Это как картину рисовать: там и здесь творческий процесс, разницы никакой нет.

− Когда вы начинали «», вы рассматривали ее как компанию, которая будет вам платить дивиденды, за счет которых вы будете жить?

− Честно признаться, так далеко я не смотрел.

− А какие мотивы у вас были?

− Мне было 25 лет. Какие мотивы в 25 лет? Например, себе что-то доказать, в чем-то себя испытать, посмотреть, чего ты можешь достичь, чего не можешь.

− И почему вы выбрали для этого именно АПК?

− Глупый был. Наверное, и остался. Кто-то пошел в нефтянку, кто-то в отрасли с гарантированной добавленной стоимостью.

− А вы тем не менее оказались в агро. Это же лотерея: то ли будет урожай, то ли нет.

− Да, говорят, что, если хочешь гарантированно обанкротиться, то надо идти в сельское хозяйство.

− Вы же, наверное, об этом думали в тот момент?

− Я же говорю, что все-таки, видимо, туповат был. Но по факту — я не обанкротился, однако оказался в отрасли, которая была изначально непривлекательной. Объяснить это какими-то рациональными или глубокими мыслями я не могу.

− Может быть, вы потому и пошли в в нее, что вы хотели доказать себе, что даже в ней сможете реализоваться?

− Нет-нет, я даже сам себе польстить этим не могу. Меня терзают смутные сомнения по этому поводу. Никто меня к этому не подталкивал, просто таким было стечение обстоятельств, надо честно признаться. Вспомните: Советский Союз развалился, все было нарушено.

− Вы тогда начали с трейдинга сахара с Украины. А потом что?

− А потом я уже проявил какие-то умственные способности и попытался улучшить то, что у меня возникло.

− Не было в какой-то момент желания, например, продать «», выйти с кэшем и вложить в ту же недвижимость или нефтянку?

− У меня не было никогда ситуации, когда разные бизнесы требовали перетока средств. Они изначально строились так, чтобы быть самодостаточными.

− Вопрос не в перетоке средств, а в концентрации на чем-то одном.

− Нет, у меня не было никогда такого желания. Был ли я загружен? Был.

− И тем не менее вы всегда принимали активное участие в управлении «»?

− Я вообще активный.

− А сейчас «» живет своей жизнью и без вашего активного участия благодаря грамотной команде?

− В первую очередь работают процедуры и правила. В «» все формализовано, и мы стараемся жить по мировым правилам ведения бизнеса. Я думаю, что это правильно.

− А вам не хочется погрузиться и узнать, как все происходит на местах?

− Я периодически погружаюсь, когда мне надо.

− И ездите в поля?

− Регулярно.

− А зачем? Из любопытства или вы смотрите, насколько процессы соответствуют регламентам?

− В том числе. Ну и просто убедиться в том, что плановые показатели не только на бумаге, но и визуально совпадают.

− Вы называете «» выросшим ребенком. Обычно такой ребенок оканчивает школу, поступает в институт и уезжает от родителей.

− Он уже съехал, я бы сказал. Это значит, что мне не нужно тратить на «» такое количество времени, которое я тратил раньше.

− А сколько вы тратите на это времени?

− Достаточно, чтобы и «», и я находились в комфорте и не надоели друг другу.

− Какие у вас дальнейшие планы на «»? Вы заглядываете на перспективу десяти, двадцати лет и дальше, когда вы, например, захотите уйти на пенсию?

− Я вам скажу больше — я могу умереть. Будет как у Чуковского в книжке «От двух до пяти». Он собрал в ней высказывания маленьких детей. И один приходит к бабушке и говорит: «Бабушка, ты умрешь?». — «Умру». — «Тебя закопают?». — «Закопают». — «Глубоко?». — «Глубоко». — «Вот когда я буду твою швейную машинку вертеть». Есть такая книжка Джима Коллинза — «Построенные навечно». Поэтому я планирую, чтобы «» была построена навечно.

− И кому «», построенная навечно, будет принадлежать?

− У компании уже куча акционеров — если не тысячи, то сотни.

− Планируете ли вы передать свою долю по наследству?

− Это вопрос философский. Неважно, что я планирую. Есть же еще те, кому ты хотел бы передать или не хотел бы. Интересы могут не совпасть.

− Но у вас же есть дети.

− Да, но я их не мучаю этим вопросом. Старшему девятнадцать лет, но пока я не думаю, что он в состоянии ответить на этот вопрос. Кроме того, во-первых, ничего не собираюсь дарить детям, надо это заслужить. А во-вторых, они пока еще не готовы.

− Они работают вместе с вами, делают что-то, чтобы «заслужить»? И каким образом это можно сделать?

− Они еще маленькие. Старший в институте. И вообще, у каждого свой путь. Даже большинство людей моего поколения не справилось со свалившейся на них ответственностью и деньгами. А если говорить о новом поколении — то если они на него свалятся, да еще и незаслуженно, то это страшная психологическая нагрузка, с которой тоже можно не справиться.

− Владелец «Альфа-Групп» Михаил Фридман, например, заявил, что направит большую часть своего состояния на благотворительность. Его мотив — нельзя дарить детям такое состояние.

− Я с Михаилом Маратовичем согласен. Молодой человек может заслужить состояние только своим талантом, желанием.

− То есть если ваш сын придет в «», это возможно?

− Если он будет хотеть и сможет.

− Если вы не задаете такой вопрос своему сыну, то себе-то вы его задаете?

− Да. Но пока у меня еще есть время подумать. Пока что я трачу деньги, которые зарабатываю, чтобы не отягощать своих детей этой проблемой.

Полная версия интервью будет опубликована в июльском (№7) выпуске «Агроинвестора»

Загрузка...