«Колея Гордеева»: АПК в 10-летней парадигме

Журнал «Агроинвестор»

Журнал «Агроинвестор»

Главный редактор журнала «Агроинвестор» Николай Лычев о том, что пора думать о конфигурации новой госпрограммы

Нынешнему российскому «farm bill» — федеральной госпрограмме развития АПК (2013-2020) — осталось недолго: полтора года. Она закончится в 2020-м. Пора подводить итоги и формулировать видение следующей. Странно, что во власти и экспертном сообществе до сих пор нет никакого публичного движения мысли на эту тему — я слышал лишь о нескольких полукулуарных обсуждениях в Совфеде и еще паре мест. Но качественные стратегические документы создаются заранее, коллегиально и гласно. В отличие от тактических, они не могут быть продуктом организационного аврала или следствием прямого воздействия высших политических воль. Полтора года — это уже далеко не заранее, но все же не полгода. Я очень хорошо помню, как в 2012 году, перед годом введения нынешней госпрограммы (и, кстати, тоже при свеженазначенном главе Минсельхоза Николае Федорове), было допущено 40%-ное сокращение федеральных расходов на агро.

Поэтому мой призыв к бизнесу и экспертам — давайте обсуждать. Мы готовы предоставить под любые форматы монологов и диалогов о новой формуле господдержки АПК свои независимые площадки — журналы, сайт и конференции, ближайшая из которых пройдет 21 сентября. Авторские блоги, статьи, интервью, выступления… В ближайшие месяцы это будет одной из ключевых тем в нашем контенте. А пока несколько авторских слов об итогах и предложениях. Их я обобщаю отчасти от себя и отчасти — после большого общения с участниками отрасли на эту тему, которое у меня было в последние два месяца.

Нынешняя модель поддержки АПК сформировалась не с принятием текущей госпрограммы, а намного раньше — больше 10 лет назад, когда принимались приоритетные национальные проекты. Одним из них было «Развитие АПК» (2006-2007 годы). Его идеологию, как и идеологию двух последующих госпрограмм, сформировал тогдашний глава сельхозведомства, бывший и нынешний агро-вице-премьер Алексей Гордеев. Ее даже негласно называют «колеей Гордеева». Не поспоришь: в гордеевской логике роста отрасли мы живем до сих пор, а последующие министры ее лишь менеджерили. Это все были операторы — одни более, другие менее эффективные и даже почти совсем неэффективные. Но все трое углубляли гордеевскую колею. По большому счету в управлении отраслью менялись тактические действия и отчасти — инструменты, изменялись конъюнктура экономики и политические установки. Скажем, до 2014 не было взаимных санкций, а теперь есть. Но фундамент прочно залит в середине нулевых. Он постепенно ветшает от времени, однако до сих пор служит и стоит.

Если говорить кратко и просто, то это три идеологемы. Первая — массированные вливания бюджетной ликвидности в финансово обескровленную отрасль. Они начинались через воссозданный при раннем Гордееве и , учрежденный рядом с доказавшим свою неэффективность Росагроснабом. Вторая идеологема — защита внутреннего рынка квотами, пошлинами и административными запретами. Она известна как импортозамещение. Ее инструментом с 2004 года является вновь образованный . И третья, вторичная по отношению к двум первым, но не менее важная в общей системе, — частные инвестиции.

Нужно признать, что до недавнего времени вся эта политика была вполне успешной и совершенно адекватной, скажем, модели, на которой несколькими десятилетиями раньше поднялся Евросоюз. Она была обеспечена насыщением внутреннего рынка. Нужно ли доказывать, что политика состоялась? Наш, внутренний рынок сегодня в основном насыщен.

Четыре года назад политический кризис в отношениях с «коллективным Западом» и связанная с ним череда взаимных санкций вдохнули новую жизнь в действующую парадигму поддержки АПК. Денег тогда, правда, уже стало заметно меньше, рубль обвалился на 70%, ушли старые и не пришли новые дешевые зарубежные заемные средства — то есть операционная среда стала сложнее и непредсказуемее. Зато добавилось патронажа от государства: АПК вписали в систему мер роста несырьевого экспорта, начали рассматривать как перспективный политический инструмент на внешней арене. АПК стал одним из нескольких оставшихся драйверов экономики и рос даже когда, когда почти ничего больше в России не росло, а ВВП сокращался.

Так мы дожили примерно года до 2016-го, когда деньги, по большому счету, закончились. Можно спорить, когда именно это случилось, но это факт — просто политически не признанный. В экспертном сообществе и в частных беседах в правительстве и Минсельхозе мне против него уже года два как не возражают. То, что выделяется на отрасль в федбюджетах последних лет, заметно меньше сумм, прописанных по годам в госпрограмме. А главное, реально выделяемые на АПК деньги — тоже не те суммы, которыми можно оперировать на сто процентов. Скажем, в 2018 году есть 230 с лишним млрд руб. Вроде бы не так мало. Но не будем забывать про расходы на обслуживание текущих кредитов, на госуправление и т. д. — по данным одного из экспертов отрасли, по всем таким статьям набегает свыше 80 млрд руб. Чистый условный остаток получается не таким уж убедительным — 150 млрд руб. Вот что я имею в виду, когда говорю, что кончаются деньги. Снижающийся поток госсредств не компенсируется инвестициями, так как российская экономика лишена новых внутренних источников роста. Да, с 2010 года в основной капитал сельского хозяйства поступило до $100 млрд. Это весьма хороший объем негосударственного инвестирования. Но он не перекрывает сокращающегося денежного потока госсредств, а прибыли производителей находятся на нестабильных или низких уровнях.

Сейчас перед нами ряд изначально правильных многолетних мер, которые нужно или реформировать, или менять. Пример — субсидируемые кредиты. В них было «упаковано» процентов 70 всех субсидий на АПК. Это инвестиционные кредиты и кредиты на оборотный капитал. Программа долго и хорошо работала, почти всем нравилась, вывела отрасль на новый уровень. Ее целью было не столько субсидирование какой-то сельхоздеятельности, сколько выравнивание условий ее финансирования по сравнению с внешними конкурентами. Они имели возможность кредитоваться под 2-4% в своих валютах на 10 и больше лет. А наши аграрии на момент введения первых, пятилетних льготных кредитов могли получать деньги под 15-20% в рублях. Потом рыночные рублевые ставки снижались вместе с инфляцией, но все равно были неконкурентны. И вот госпрограмма выровняла эти условия. Но сейчас льготное кредитование выглядит как мера поддержки не АПК, а ликвидности банков (в основном государственных): инфляция в стране рекордно низкая, а ЦБ все время снижает ключевую ставку. Плюс оно было хорошо в период органического (объемного) насыщения товарных рынков — того самого импортозамещения. При экспортоориентированной модели нужны совсем другие меры стимулирования в новой госпрограмме.

Какие — об этом я расскажу в следующем редакционном посте.

Загрузка...
Агроинвестор

«Агроинвестор»