

Журнал «Агротехника и технологии»
Если обернуться на пару лет назад и посмотреть, как в динамике трансформировалась отраслевая повестка рынка полевых сельхозмашин в новых условиях, то выяснится, что ничего особенного не произошло. За исключением (и это надо признать) довольно активного инвестирования в отечественные производственные мощности. Темпы тут невиданные и дают робкую надежду на результат. Своими размышлениями о потенциале российского рынка сельхозтехники с журналом «Агротехника и технологии» поделился председатель правления ассоциации дилеров сельхозтехники АСХОД Александр Алтынов
Вопросы, вызывающие основную полемику, на сегодняшний день остаются прежними: ждём отечественных новинок, беспокоимся, как мы будем обслуживать импортные машины, расстраиваемся, видя китайское давление на рынок и нашу незащищённость, обсуждаем когда-то созданные инструменты поддержки рынка, их недостаточность при безусловной эффективности, активнее обращаем внимание на экономику аграриев
Надо признать, риторика пока не сопровождается какими-то значимыми событиями. Возможно, идёт накопление потенциала для прорыва, поэтому стратегическое движение вперёд выглядит скорее как уверенный дрейф по течению жизни на неизменной идеологической базе.
Однако в целом стабильность отраслевой повестки на высоком уровне обобщения смотрится довольно странно для динамической внешней среды, не говоря уже о том, что упрощения и обобщения, на которых строится принятие решений, так и не раскрываются в предметных вопросах, беспокоящих участников рынка и потребителей. Иными словами, всё ровно.
Идейные формы
Последовательно рождённые идеи поддержки отечественного производства (в основном, почему-то в части сбыта и ограничения конкуренции), импортозамещения и технологического суверенитета, казалось бы, должны иметь хотя и сопряжённые, но различные цели, механизмы реализации и точки приложения поддержки.
Например, сбыт надо поддержать в логике гарантированности производственной экономики и инвестиционной целесообразности. Инструменты тут есть: административные, экономические и даже направленные на потребителя, например, программы Росагролизинга — системного драйвера рынка в настоящее время.
В области импортозамещения необходимо сделать примерно то, что было у других, попробовать повторить чужой опыт, чтобы у нас появились компоненты и техника, которые ранее привозились или из которых производилась сборка. Тут с инструментами уже посложнее, хотя задаче соответствует развитие компонентного производства, в том числе силами крупных игроков рынка. И, надо сказать, ресурсы для этого производственники имеют, включая внутренние, как показывает их финансовая отчётность. Но при этом не мешало бы переформатировать программу 1432 под ожидание новых продуктов для их мощной поддержки вместо распределения её тонким слоем на весь рынок. Это бы стимулировало заводы к созданию новых продуктов.
Что же касается технологического суверенитета, то для этого требуется создание системных основ для инновационных или опережающих технологий и разработок (полностью или в существенной части отечественных) по критически значимым продуктам, компонентам и решениям. То есть мы должны быть способны не повторить, а придумать и создать этот самый новый технологичный продукт, имея для этого возможности. Собрать не из того, что есть, а из чего это надо собрать, чтобы изделие удовлетворяло требованиям взыскательного потребителя. Однако в этой части с идеями не очень и потому мы по-прежнему обсуждаем 1432, утильсбор и им подобное в старых редакциях, которые имеют целью защитить и ограничить. Что при этом должно двигать систему вперёд и на новый уровень не очень понятно.
Признаться, я пока так и не встретил человека, который бы мог внятно сформулировать стратегию, мотивы и экономику участников происходящего процесса. То есть рассказать чётко: какие ниши защищаем и до какого предела, что развиваем и как обстоят дела в части гарантий, а также какие машины просто используем и поддерживаем аграриев доступными западными моделями, не собираясь предлагать своих (таких машин вполне хватает и наличие их может иметь критическое значение для сельского хозяйства). При этом упрощение, в целом логичное, что всё отечественное — хорошо, а импортное — плохо, не даёт множества частных ответов, которые нужны.
Если мы хотим внятной комплексной картины, то и экспертные дискуссии должны быть более глубокими и методичными, нужны иные форматы коммуникации участников рынка и потребителей машин. Где те дискуссионные площадки и свежие идеи, которые отвечают на вызовы новых реалий?
Почему мы обсуждаем утильсбор в логике мощностей, а не технической реализации машин или их задач (например, отсутствующие цельнорамные тракторы 300 л. с. и более)? Или почему скидку по 1432 должны получать модели, которые и так имеют 75% доли рынка? Почему бы эти фонды не отдать в Росагролизинг под субсидии авансовых платежей на новые модели, которым ещё только предстоит бороться за рынок, в том числе проходя через детские болячки исполнения
Иными словами, в идейном плане всё выглядит бедно и шаблонно. Есть лишь какие-то тезисы сродни аксиомам, то есть утверждения, принимаемые бездоказательно и на веру, и мы с этим работаем. Возьмём в качестве частного примера задачу замещения импортных запчастей. У них сотни тысяч артикулов, причём, большая часть очень специфических, уникальных и требующихся в малых тиражах. Никакая производственная экономика не может обосновать целесообразность их выпуска, равно как и предложение тысячи простых артикулов из этих сотен тысяч проблемы системно не решает и не обеспечивает серьёзного производственного масштаба для инвесторов. А поскольку парк импортной техники, потеряв большую часть источника пополнения, будет сжиматься в ближайшие годы, ставить подобную задачу, в отрыве от того, что копирование импортных решений, пусть и технически несложных, будет использоваться российскими заводами, не имеет практического смысла. Тем не менее, дискуссии это почему-то не отменяет. Такой вот шаблон.
Статистика и данные
В размышлениях про идеи и их обоснованность нельзя пройти мимо вопроса качества используемых данных.
Каких только цифр не встречается в отчётных презентациях. За один и тот же период мы можем наблюдать кратные расхождения, причём, даже на уровне ведомств. Например, приходилось слышать, что мы можем поставить аграриям и 2500 тракторов за 6 месяцев, и 18000 за год, и даже рекордные 14500 за год. Что при этом значит слово «поставить» (на склад завода или дилера, а может, на склад временного хранения или напрямую покупателю, или, может, чтобы просто машина где-то стояла и не портила региональные трассы), никто толком не знает. Да и сам парк тракторов у нас, согласно разным данным, варьируется от 200 тысяч единиц (как пишут со ссылкой на Росстат) до 400 тысяч. Однако в этих расхождениях есть своё удобство. И вот почему.
Как известно, последние пару лет рынок оставляет желать лучшего — падающий спрос на сельхозтехнику беспокоит производителей и дилеров, но при этом показатели энерговооружённости парка техники могут расти. Должны ли они расти, говорит ли это о хорошей тенденции — это отдельный вопрос, потому как падение показателей может быть, например, симптомом повышения эффективности использования парка машин.
Скажем, тяжёлых тракторов нужно меньше на гектар, но отчётность требует роста количества сельхозтехники, а значит, надо бы начинать производить больше мелких, то есть строить заводы для линейки 50-100 л. с. Замена же мелких тракторов крупными ухудшает показатели.
Получается, что у нас любой трактор — это просто условная машина, а выполняемые им задачи мы опускаем. Следуя такой логике (в порядке рацпредложения), можно и продукты питания считать в кубических метрах.
Была надежда, что система электронных ПСМ позволит иметь более целостную картину, но статистика так и осталась непубличной и не всегда сквозной, как говорят участники. В результате решения продолжают приниматься исходя из очень разных цифр.
Структура рынка полевых машин
Наблюдающиеся в последнее время качели долей рынка импортных и отечественных машин вызывают эмоциональную реакцию участников, хотя причин для удивления тут нет. Формально многие западные бренды ушли, освободив заметные ниши. Остатки западных машин, закономерно, были быстро скуплены. Неудивительно, что после того, как их поток в нашу страну иссяк, выросли продажи отечественных моделей. При этом ничего принципиально нового нашими заводами рынку не было предложено, и опустевшие ниши стали заполняться иным импортом — преимущественно китайским. Таким образом, система снова устремилась примерно к прежнему балансу, который мы сейчас и наблюдаем: около 55/45 в пользу отечественного. Простая история с претензией на фиксацию долей на рынке до момента появления отечественного предложения, которое задерживается по объективным причинам — заводам нужно время на реверс-инжиниринг компонентов, подготовку, обкатку, сертификацию
Вообще, на примере компонентов можно в полной мере прочувствовать словосочетание «технологический суверенитет», потому как вопрос их производства напрямую связан с качеством металла и наличием высококачественных станков. Решить одну задачу, минуя другие почти невозможно.
При этом та модель рынка, которая реализуется вследствие низкой конкуренции в нише сложных машин — узкономенклатурная и технологически не самая передовая — неожиданно оказывается сдерживающим фактором для заказчика, будучи аналогичной и в сфере комплектующих.
Когда пару лет назад все устремились мыслями сразу в светлое будущее, минуя текущую проблематику, комментарии о необходимости сдержанности в ожиданиях звучали непатриотично, хотя по факту мы видим, что оно именно так: сроки ожидания новых машин постоянно сдвигаются, некоторые виды оборудования, скорее всего, найдут себя в массовом производстве не ранее, чем через пару лет, то есть спустя 4-5 после наступления новых реалий. В целом, это не новость, что развитие занимает годы даже при благоприятных условиях и должном выборе решений. Мы отмечаем круглые юбилеи тех или иных моделей, уходящие корнями ещё в советские разработки, но при этом хотим верить в скорый прорыв в не самых простых условиях. Это несколько наивно.
Поэтому дискуссии и опасения об изменении долей рынка на коротких интервалах при подведении итогов не имеют большого практического смысла. Например, доля наших самоходных машин на рынке достаточно высока и уже находится на уровнях, близких к целевым. Весь потенциал содержится в несуществующем. При этом, если убрать номенклатуру техники, которую мы, скорее всего, и не будем производить (например, самоходные свеклоуборочные комбайны), то обнаружится, что запас хода в целом не так уж и велик (полагаю, менее 100 млрд рублей по совокупности) и далее резко ограничен возможностями приобретения — вот и весь простор для развития производства и импортозамещения. Давайте вспомним, что те же тракторы 8-й серии в западной классификации продавались в количестве около 1000 единиц в год — это относительно небольшой рынок в несколько десятков миллиардов рублей.
Китай
Сегодня основной продукт, поступающий к нам из Китая, — это трактор. Комбайнов в привычном для нас понимании там пока не производят, хотя и намерены и даже пробуют, а прицепная техника требует тщательной селекции для соответствия потребностям российского рынка. Впрочем, китайские тракторы попадали в Россию и до момента ухода из нашей страны западной техники, и логика работы их брендов была примерно такой же, что и в стране происхождения.
При этом тракторы из Поднебесной не подавляли и не вытесняли отечественного производства ровно до того момента, пока это неожиданно не подметили. Будет честнее сказать, что восточное предложение просто заместило ушедшее западное. Произошло однотактное действие, которое не надо усложнять. Просто ранее было более качественное предложение, оно исчезло, а отечественного не появилось, и вот результат.
Не стоит также забывать, что мы ещё в существенной части не прожили всего опыта работы с китайскими машинами. Однако уже сегодня, по мере роста их продаж и старения первых поставок всё громче звучит озабоченность целым рядом аспектов их технического уровня и эксплуатации, в том числе, с отсылкой к привычному опыту работы с западными брендами. Безусловно, китайские компании в наличии у нас опыта работы с мировыми брендами не виноваты — просто они находятся на своём этапе эволюции построения сбытового процесса. Проблема в другом: исходя из количества продаваемого, российский рынок вряд ли будет им интересен. Это видно, как минимум, из планов крупных китайских брендов, каждый из которых ставит целью продать столько, сколько в нишах, на которые они нацелены, не продаётся. А вот как полигон для обкатки решений, которые можно очень быстро перебирать до поиска удовлетворяющего ответа, наша страна им вполне подходит.
Таким образом, все издержки работы с китайскими брендами могут самоустранить эту «системную угрозу», которой уделяется столь пристальное внимание. Я бы скорее ожидал, что вместо стремления к доминирующему положению на рынке китайское предложение довольно чётко разделится на несоответствующее ожиданиям и стремящееся им соответствовать (с приземлением в определённую нишу). Иными словами, китайским партнёрам надо скорее бояться самих себя.
А вот чего стоит бояться нам, так это продолжать стоять на месте, не работая над улучшением качественных аспектов работы. Или можно ещё потоптаться и дождаться китайских друзей на этом пути, но как бы они не прошли мимо и дальше.
Качественная трансформация
При том, что экономика российских заводов, предлагающих сельхозтехнику, уже не один год показывает отличные результаты, а сам рынок, патриотические настроения и оказываемая господдержка всячески способствует успеху, отраслевая риторика продолжает быть внутренне противоречивой.
С одной стороны наблюдается способность и готовность решить любую проблему в кратчайшие сроки, наличие инженерной мысли, производственные мощности, а с другой — поиск защиты, опасения, ожидание гарантий, невыраженные практические результаты
Нет сомнений, что создавать сложные продукты непросто — это огромный труд большого числа людей и немалые деньги. Но есть очевидные вещи, которые формируют выраженные конкурентные преимущества, не требуя и близко ресурсов, сопоставимых с разработкой и производством. Это вопросы коммерческой политики, маркетинга, послепродажного обслуживания, взаимодействия с клиентом, построение сбытой сети
Налаживание упомянутых процессов — это исключительно вопрос воли и собственной философии качества обслуживания партнёров и потребителей. Инструменты для этого уже давно придуманы: они наработаны западными компаниями, прошли шлифовку в российских реалиях, а, стало быть, на рынке есть люди, которые это всё применяли. Можно ничего не изобретать. Но инерция сложившейся самооценки — «выстроенная эффективная сбалансированная система, доказавшая свою жизнеспособность, сталкивается со множеством исключительно внешних вызовов, которые успешно преодолевает» - заставляет нас не гнать лошадей и с чувством собственного достоинства подождать восточного брата. Неудивительно, что при таком подходе его фигура по мере его приближения начинает выглядеть всё более габаритно, превращаясь в угрожающе крупную.
Одно из ключевых отличий западных брендов от нас состоит в том, что они постоянно учатся. При этом обучают не только самих себя, но также дилеров и клиентов. Такой подход даёт экспертизу, ощущение общности, платформы для диалога, идейную целостность в логике агротехнологий. А это самое важное, ведь продукты лидеров примерно одинаковы по качеству и конкуренция давно идёт в плоскости непродуктового качества.
Опасаюсь, что мы последовательно теряем время, не создавая заделов. Тогда, выходит, что угрозы действительно существуют. Естественно, внешние.