Журнал «Агротехника и технологии»
Рынок сельскохозяйственной техники закономерно трансформируется. Процесс этот непростой, масштабный как никогда ранее, а потому болезненный. Сегодня изменения только начинаются. Впереди нас ждут 2-3 года перемен, которые и дадут новую расстановку фигур на доске. Своим мнением о том, с какими изменениями придётся столкнуться рынку сельхозтехники, с журналом «Агротехника и технологии» поделился председатель правления ассоциации дилеров «АСХОД» Александр Алтынов
В отличие от динамично развивающихся отраслей, рынок сельхозтехники и его участники довольно инертны, всё ещё охотно верят в старую рецептуру и с трудом выходят из зоны комфорта. Скорость реакции на вызовы, которые подбрасывает жизнь, в последнее время, конечно, увеличилась, но суть осталась прежней.
Взять хотя бы общественную риторику производителей сельхозмашин: она не меняется годами, что бы ни происходило. Налоги высокие, кредитные ставки высокие, и, для баланса, господдержка — низкая, инвестиционный климат неблагоприятный, стимулы сомнительные. Справедливости ради, заметим, что рентабельность у производителей техники при этом высокая, но концентрироваться надо на решении проблем, распределённых исключительно во внешнем контуре. Полноценное осознание этого на отраслевом, а также всех корпоративных уровнях сложноорганизованных структур ещё впереди.
Причины подобной реакции, вероятно, надо искать в динамике рынка за последние 15-20 лет и в сформированных поведенческих шаблонах. Какой бы ни была риторика участников отрасли в любой точке времени, рынок на свежей памяти профессионалов всегда был растущим. Если не количественно, то по выручке. А растущий рынок, при сохранении маржинальности продаж и устойчивой господдержке, прощает нерачительное хозяйствование, ошибочные решения, отсутствие планирования, периодическое затоваривание и недостаток капитала. Очень успешные 2020-2021 годы, а также своеобразный, но в целом хороший по цифрам 2022 год, позволили производителям и дилерам заметно окрепнуть и сохраниться в прежней парадигме ведения дел при существенно изменившихся вводных. Однако диссонанс между меняющейся ситуацией и устаревшими подходами к решению проблем будет искать разрешения.
С моей точки зрения, как дилера, новый рынок будут формировать следующие факторы.
Потерянный товаропоток и альтернативы импорта
Самые крупные западные поставщики техники из России либо ушли, либо прекратили прямые поставки, либо испытывают тревогу, что их вынудят уйти. Известно, что импортная техника и бренды многие годы способствовали росту технологического уровня АПК, задавали планку полевого сервиса, обеспечивали стимулы роста качества отечественного машиностроения, в том числе и через доступность внешней, в условиях отсутствия внутренней, компонентной базы, формировали ценовые балансы на рынке, приносили российским полям до 30-40% полевой мощности самоходных машин. Поэтому даже убирая из рассмотрения все политические и системно значимые для АПК моменты, нельзя не обратить внимание на ключевую проблему, а именно на то, что после ухода западных компаний с рынка пропала почти половина товаропотока в денежном выражении. Заместить её нет физической возможности как из дружественных стран, так и за счёт внутренних источников. Пока спрос на рынке слабый, это остаётся проблемой только для дилеров. Но это только пока.
В дружественных странах за некоторыми исключениями нет мощных высокотехнологичных поставщиков широкой линейки оборудования. Соответственно, повышается ценность оставшихся западных вендоров, продолжающих бизнес в РФ несмотря на оказываемое давление там и настороженное отношение тут. Об отечественных производителях речь пойдёт ниже, но выходит, что большое число дилеров и, следовательно, потребителей, ожидает товарный голод в том или ином виде. Более слабые дилеры имеют шансы проиграть более сильным в борьбе за приобщённость к источнику продукта (по основным российским брендам, отмечу, этого пока не происходит, однако вполне вероятно произойдёт в будущем).
Степень голода будет варьироваться от уровня былой зависимости от ключевого западного партнёра, иногда доходившей до 80-90%. Поиск альтернатив шёл весь 2022 год, к настоящему времени сформирован первичный ответ, хотя достигнутые договорённости с внешними поставщиками, создающие ощущение решённости товарного вопроса, не обязательно будут иметь долгосрочное продолжение. Сначала нужно наработать практический опыт, посмотреть реакцию потребителя, пережить определённые кризисы с партнёром, позволить экспортёру получить свой опыт работы на рынке, иногда первый экспортный для них. Будет честно сказать, что появление новых брендов связано не столько с осознанным интересом к российскому рынку, сколько с активностью дилеров по замещению.
Впрочем, борьба за товарный поток как источник валовой прибыли направляет взгляды крупных дилеров и на новые направления. Например, на дистрибуцию (единственный товаропроводящий канал на страну) брендов из Китая, Турции, Аргентины, Бразилии
-
не всегда способны дать требуемый объём,
-
часто непоследовательны в своих обещаниях,
-
могут не реагировать на запросы кастомизации продукта под наши нужды,
-
находятся под политическим давлением у себя, в том числе и по линии западных поставщиков компонентов,
-
не заинтересованы в обеспечении постпродажного обслуживания (а оно всегда затруднено без производящего завода),
-
территориально удалены,
-
ментально иные,
-
не против избыточно заработать в моменте,
-
не имеют большого опыта импортных операцией и локального присутствия на новых рынках сбыта.
Чуть более интересной представляется идея приобретения крупными дилерами производственных мощностей не очень успешных заводов или самих заводов. Учитывая экспертизу дилера в продукте и его внимание к клиенту, в отличие от многих местных производителей, по сложившейся традиции предпочитающих избегать общения с потребителем, это может дать свои результаты.
Могут рассматриваться и сценарии создания мини-экосистем по примеру автодилеров, когда дилерский бизнес обрастает не только производственными мощностями, но и аффилированными лизинговыми, логистическими и иными решениями.
Набирает темп и тренд поиска продукта в смежных отраслях: дорожно-строительной техники, грузовиков и прочего. Эти отрасли существенно более ёмкие и выглядят привлекательно для производителей и дилеров. За исключением одного «но»: дилеры в тех отраслях, в целом более сильные. Они находятся в той же продуктовой диспозиции, а, стало быть, переход для них в аграрный бизнес хотя и менее интересен, но вполне возможен при отсутствии альтернатив. Он уже происходит: например, предложение сельхозтехники автосалонами. Ответная реакция «коренных» участников этого рынка может оказаться сильнее ожидаемой, учитывая их ресурсы. Временно вопросы сервиса и погружённость в клиента на стороне аграрных дилеров, но уровень клиентской работы, маркетинга, качество процессов, ИТ технологичность — на стороне конкурирующей стороны. Это может стать игрой с обратным эффектом.
Ожидаемо сохраняется интерес к самостоятельному ввозу не поставляемых брендов. Насколько долго мы будем сохранять такие возможности — вопрос пока открытый и сильно зависит от политической воли и динамики рынка западной стороны. Более высокий спрос там — меньше интереса рисковать связями с Россией. Как вывод: нет продукта — не будет и дилера. Важно это помнить.
Замещающие внутренние источники
Дружественные страны, в виду ограниченности предложения, не способны заместить нам выпавший товарный поток в необходимом количестве и качестве. Далеко не все ниши могут быть замещены в принципе, а там, где продукты существуют, есть вопросы по их кастомизации под российские условия и сложившиеся ожидания потребителя.
Китайские производители обладают завидной гибкостью и оперативностью реакции на чаяния рынка и могут быть заинтересованы в приобретении российского опыта, опережающего их — локальный, но технологическая широта компонентов у них ограничена. Преодоление этих проблем зависит не столько от технических возможностей и степени интереса к китайским разработкам в России, сколько от общего уровня технологичности и инновационности. Существует некий предел исполнения продукта, который будет быстро достигнут и окажется достаточен для задач внутреннего рынка Китая.
С другой стороны, в нашей стране реализуется курс на технологический суверенитет: об отсутствии интереса к экспорту готовых машин и технологий из-за рубежа было откровенно заявлено на самом высоком уровне. Это значит, что отечественная промышленность должна создавать продукты собственной разработки на основе отечественной компонентной базы. Но несмотря на то, что эти намерения уже не первый год муссируются в профессиональной среде, практический выход они пока не нашли. Поддерживающая риторика власти всё больше приобретает оптимистическое звучание с ответной реакций отечественных производителей на преодолимость любых вызовов при должной государственной помощи. Выглядит патриотично и соответствует моменту.
Практическим подтверждением государственного вмешательства в рыночную конъюнктуру стало, например, недавнее стремительно принятое решение о кратном увеличении утилизационного сбора на большую часть мощностного ряда колёсных тракторов, ограждающего рынок ценовым образом от поставок, прежде всего, из Китая. Это было логическим продолжением истории с дорожно-строительной техникой и в канве укрепления российско-белорусских отношений.
По совокупности факторов, очевидно, что упор в наполнении рынка делается на российские машины, и это надо учитывать дилерам при формировании своей деятельности на перспективу.
Впрочем, утилизационный сбор, возможно, через некоторое время перестанет представлять существенное препятствие для аграриев, предпочитающих зарубежные аналоги. И тому есть две причины.
Первая состоит в том, что российская техника в последние годы дорожала вслед за импортной чуть ли не опережающими темпами, поднимая рентабельность заводов. Введение новых ставок сбора (наравне с ростом курса иностранных валют) тоже является поводом для сближающего роста цен, что уже начинает беспокоить власти. Так, на тему обоснованности цен и их мониторинга уже обращали внимание «наверху» с перспективами подключения ФАС. И хотя сами механизмы контроля, степень допустимой обоснованности, реакции на пересечение красной черты потолка цен пока не известны, вопрос цен был, похоже, частью сделки по утилизационному сбору, как минимум для МТЗ, которого решение об увеличении утиля в основном и защищает. Что ж, размен системного решения (рост утилизационного сбора) на частный случай (придержать цены на некоторое время на слабом рынке) довольно своеобразен.
Вторая причина кроется в уже указанной возможности Китая предложить в перспективе технически более совершенный продукт с обоснованной разницей в цене и должной сервисной поддержкой, что под силу некоторым ведущим брендам через пару лет при соответствующих усилиях. Таким образом, через полтора-два года снова остро встанет вопрос конкуренции, а срок этот явно недостаточен для создания собственных сложных узлов и компонентов, и, на их основе, более локализованного и технически совершенного оборудования. Смею предположить, основываясь на мнении отраслевых экспертов, что задача эта, скорее, имеет горизонт от пяти лет, как бы ни хотелось верить в иное.
Не стоит забывать, что кроме разработки и разворачивания производства российских машин на собственной компонентной базе, требуется ещё не один операционный цикл для устранения выявляемых в ходе практической полевой работы огрехов и последующих доработок (по всей цепочке задачи наши темпы сильно уступают китайским). Играет свою роль и определённый снобизм производителей, верующих в личную экспертизу и непогрешимость выбранного пути. Основной логический пробел: между моментом от принятия решения и настоящим осуществлением задуманного находится продолжительный период времени, который есть и у конкурентов. Таким образом, тактически китайское направление выглядит всё ещё довольно привлекательно для дилеров, хотя уже без того взрывного оптимизма, который был свойственен второй половине прошлого года.
Касательно российской техники и оборудования, профильное ведомство не устаёт уверять, что увеличение объёмов производства на существующих российских площадках не является проблемой. Трудно сказать, на чём основано подобное утверждение. Вероятно, в рамках имеющихся цехов можно развернуть трёхсменное производство или возведение дополнительных корпусов не является вопросом. Однако такая возможность не означает наличие квалифицированных кадров, станочного парка или достаточности компонентов для производства: некоторые из них, получаемые из внешних источников, не вышли из дефицита ещё с ковидных времён. Также ряд выпускаемых продуктов просто не нужен рынку в дополнительном объёме при том, что другие ниши, довольно массовые, не имеют наполнения. А, стало быть, далеко не все дилеры смогут стать партнёрами ограниченного числа российских производителей. Кому-то придётся уйти с рынка.
Неконкурентный рынок
Крупные российские и постепенно приравниваемые к ним белорусские производители сложной самоходной техники крайне малочисленны. Их линейки техники практически не перекрываются, а часто вообще предлагают единственное решение. Учитывая перспективы условно изолированного пути развития, дилеры, приобщённые к этим брендам и способные сохранить позицию, будут иметь яркий потенциал роста. Прочим придётся работать с тем, что осталось, выходить за пределы аграрного рынка или вовсе прекращать работу. Рынок и потребители, в свою очередь, оказываются с выбором «бери, что есть» и без понимая стимулов, которые должны двигать вперёд качество и технологичность предлагаемых российскими заводами моделей, а также балансировать цены в конкурентной борьбе.
Трудно сказать, как смотрит государство на доли рынка в тех или иных нишах, как с формальных позиций (например, ФАС), так и с точки зрения общерыночных подходов, но степень консолидации игроков и реализация планов по развитию производства на существующих площадках вряд ли учитывает заботу о потребителе и развитие конкуренции. Однако при таком сценарии, заботу о ценах и достаточности экономики производителей (отсутствие злоупотреблений рыночным положением) должно взять на себя именно государство. Это нужно не только для мониторинга эффективности поддерживающих мер и их общей целесообразности, но и для балансирования интересов в схеме потребитель — завод, поскольку производство без внутреннего потребления — исключительно экспортная модель.
Конкуренция с иностранными брендами всегда рассматривалась у нас в стране в ключе подавления российского производственного потенциала (хотя наши доли рынка в этих нишах, при подсчёте в единицах, всё время доминировали, а в последние ковидные годы речь даже шла о дефиците российского предложения, но по производственным причинам, а не по причине засилья импорта), зависимости от западных технологий и прочего, и никогда — в канве формирования здоровой конкурентной среды. Тем не менее, часто кратный ценовой и технологический разрыв разводил импортную и отечественную продукцию по разным нишам и потребителям, и даже активная государственная поддержка не сильно меняла соотношение потребительских предпочтений. Интересно, насколько более здоровой станет ситуация без указанного внешнего конкурентного гнёта и насколько наши игроки будут способны проводить взвешенную и рыночно ответственную ценовую, сбытовую и продуктовую политики.
Технологическое упрощение
Пока наша страна лишена поставок высокотехнологической техники из недружественных стран и довольствуется поставками из Китая и Турции, параллельно ожидая прорывных решений от российских производителей, будет происходить пусть и медленное, но очевидное технологическое упрощение полевых работ. Западная техника в парках стареет и аграрии испытывают трудности с поставками запасных частей, а, стало быть, она будет постепенно сокращаться, замещаясь более простыми решениями. Любая система деградирует, если осмысленно, в том числе и через конкуренцию, не движется вперёд. Естественным следствием становится повышение экстенсивности работ, необходимость вовлечения большего числа механизаторов (системная проблема АПК), медленная деградация сервисного обслуживания и ценности дилерской экспертизы. Поддержание работоспособности будет всё более уходить в «гаражный» сценарий, в том числе по причине экономии, и в самостоятельное обслуживание старой и более простой техники, что может приводить к снижению эксплуатационного ресурса. Для дилеров это означает потерю части прибыли от постпродажной деятельности, которая в настоящий момент весьма важна, а следовательно, возвращает нас к вопросу продаж техники и оборудования, а значит доступа к её источнику. То есть, следом за полевым технологическим упрощением потянется и упрощение работы дилера с возвратом в торговую сферу из преимущественно сервисной, как это складывалось на протяжении ряда лет. Для многих это станет «новой реальностью» с позиции экономики и организации труда.
Перестройка экономики дилера и упрощение продукта может затронуть и логику инвестирования в строительство крупных дилерских центров со значительными сервисными пространствами и оснащением. Ослабнут связи дилер — клиент, несколько обесценится техническая экспертиза, в частности, институт сервисной гарантии продукта уже вырождается. Премиальность обслуживания станет более узкой и более дорогой нишей. Возможно, рынок столкнётся с оттоком квалифицированных инженерных кадров, поскольку компании будут неспособны обеспечить им должный уровень задач, развития и дохода. Параллельно встанет и вопрос о накоплении и передаче экспертизы, которая в части сложной техники обычно обеспечивается производителями, заинтересованными в поддержке продукта. Части дилеров придётся понизить планку обслуживания, а клиентам — смириться с этим.
Приложение стимулов
Государство, концентрируясь на задачах производства, пытается в этой же точке решать и проблемы сбыта. Например, через механизмы Постановления № 1432 выделяемая субсидия направляется заводам со сложной цепочкой условий в договорах поставок и последующими подтверждениями её обоснованности. Это выглядит несколько странно с позиции макроэкономики, которая постулирует стимулирование на стороне спроса, то есть аграриев или содействующих игроков, например, лизинговых компаний.
Сама субсидия на стороне изготовителя применяется не всегда понятно к какой цене, хотя и содержит установленные коэффициенты удорожания и статистические таблицы вовлечённых моделей на сотнях страниц. Можно ли обойти механизм контроля удорожания через непрослеживаемость за счёт изменений комплектаций, моделей или поставщиков узлов — вопрос к профильным специалистам. Учитывая наличие иных форм поддержки сбыта в виде субсидируемых программ Росагролизинга (РАЛ), безусловно облегчающих доступ аграриев к технике, было бы куда логичнее перенаправить вышеуказанные фонды на компенсацию части лизинговых платежей, освобождая ценообразование с заводов от дополнительных усложнений и борьбы за ресурсы 1432.
Такой разворот имеет смысл по нескольким причинам. Во-первых, это прозрачная схема с точки зрения контроля государства, осуществляемая в одной точке. Во-вторых, гарантия платежа от государства снижала бы и риски на стороне РАЛ и, возможно, освобождала бы лизингополучателя от платежа во второй год, дополняя безавансовый характер входа в финансирование. В-третьих, государство смогло бы заранее формировать потребность в фондах на следующий год по итогам лизинговых операций года текущего в отличие от постоянной неопределённости в объёмах текущих продаж периода по 1432.
При резком перекраивании долей на рынке в пользу российской техники стоит ожидать нарастающего интереса к инструментам РАЛ и укрепления их позиции как системного игрока. Безусловно, это ставит вопросы к поддерживающему темпы продаж фондированию операционной деятельности РАЛ как для целей закупок, так и для субсидий. Отчасти тема закупочных темпов может быть решена отсрочками от заводов. Судя по отчётам, некоторые вполне могут себе это позволить. Возникающие же обязательства РАЛ могут подкрепляться более жёсткими гарантиями государства. Такой механизм нивелировал бы и конъюнктурные колебания сбыта, обеспечивая условный «госзаказ» заводам — это были бы своего рода товарные интервенции, сродни зерновым.
Рост доли РАЛ в продажах вызывает тревогу у дилерского бизнеса. Дилер в данном случае не является участником товаропроводящих операций и лишён торгового заработка на оборудовании. Однако он по-прежнему находится в подчинённом положении перед заводом по исполнению поставленных перед ним планов закупки, и, по умолчанию, несёт ответственность за сопровождающие сервисные задачи по поставкам РАЛ. В первом случае возникает конфликт интересов: дилер может препятствовать клиентам выбирать финансирование РАЛ. Во втором — дилер может быть озабочен справедливостью размера сервисного вознаграждения. В конечном итоге, ситуация имеет практический выход: вознаграждение должно быть примерно равно торговой наценке дилера при прямой продаже (за вычетом части премии за привлекаемое финансирование, логистику
Рыночный уклад
Трансформирующаяся сейчас система содержала определённые правила игры, созданные в немалой степени западными и затем скопированные крупными отечественными вендорами (производителями). Практически правила игры реализовывались через следующие механизмы:
-
концентрация (иногда полная) на ключевом бренде;
-
дилерские стандарты;
-
система ретро-бонусов;
-
система финансовых показателей, направляющая тактику работы с дилерами в то или иное русло;
-
товарное кредитование дилеров (застрахованные лимиты отсрочек платежа);
-
стратегическое и тактическое планирование, в том числе контроль доли рынка, с механизмами мониторинга и коррекции;
-
выборочное вторжение в сферу дилерской деятельности, например, сквозные процессы в CRM, сопряжённый маркетинг и активности;
-
согласованность инвестиционных обязательств по строительству дилерских центров, их реновации и степени покрытия территории.
Базировалось это всё на территориальной закреплённости дилера, что не мешало конкуренции, поскольку бренды соперничали между собой (что важнее конкуренции внутри одного бренда). Дилеры одного бренда тоже могут конкурировать, как минимум, на региональных границах, при клиентских предпочтениях, в рамках работы с крупными территориально разнесёнными агрохолдингами, а также по иным поводам, хотя территориальная удалённость, влияющая на оперативность сервиса, снижает конкурентные амбиции. Ключевым требованием была концентрация дилера на задачах качества обслуживания клиента именно на отведённых территориях. Часть этого инструментария с разной степенью адекватности и широты используется российскими брендами, поддерживая сложившуюся упорядоченность. Я бы прогнозировал постепенный рост ожиданий и требований к партнёрам со стороны отечественных брендов, воодушевлённых открывающимися перспективами. Проблема только одна: степень оценки возможностей партнёров. На практике проще всех подвести под одну планку (безотносительно ёмкости рынка, рыночной конъюнктуры
Производители вообще редко интересуются состоянием дилера, рентабельностью его бизнеса и проблемами. Наличие такого мониторинга публично доступными средствами нередко сводится к оценке рисков работы с тем или иным дилером и не более, то есть проводится не с целью реализации долгосрочного сотрудничества. Вот почему среднесрочно можно ожидать ревизии наполнения дилерских сетей, в том числе и по вышеуказанным причинам борьбы за товарный поток со стороны дилеров. Впрочем, в «западном» крыле дилерского сообщества ситуация иная: дилеры теперь вполне самостоятельны в определении географии, ассортимента, степени присутствия своего бизнеса на территории, что ведёт к активному проникновению в новые регионы и перераспределению ресурса в зависимости от целесообразности приложения капитала.
С точки зрения клиента такое положение дел способствует увеличению предложения, что хорошо, особенно по дефицитным ныне импортным запасным частям, хотя и затрудняет выбор при принятии решения из многовариантности. Для дилеров в долгосрочной перспективе сложившаяся ситуация означает борьбу на истощение, приводящую к естественному отбору наиболее эффективных. В краткосрочной же перспективе это удар по экономике, который следует учитывать как риск.
Параллельный импорт запасных частей для импортных брендов открывает новую страницу мелкого предпринимательства, основанного на построении многообразных путей доставки в страну, и способствует созданию более сложного ландшафта.
Проблемы дилеров
Дилерский бизнес имеет и иные внутренние проблемы, которые сказываются на операционном уровне, а иногда ставят вопросы жизнеобеспечения и исполнения принятых обязательств. В их числе достаточность капитала (включая собственного оборотного капитала), особенно у ранее увлекавшихся активным строительством, традиционно низкая и ещё снижающаяся в нынешних условиях оборачиваемость активов. В конце концов всё сводится к наличию капитала и возможностям его привлечения извне. Слияния и поглощения чужды дилерскому рынку и содержат вопрос «что конкретно мы приобретаем, кроме права продавать какие-то бренды на определённых территориях, которое можно получить и по праву сильного?» А значит, именно позиция вендора определяет ценность актива в глазах потенциального инвестора.
При этом вендоры редко задаются вопросом защиты дилерских инвестиций и привлекательности работы с ними. Публичных компаний с возможностями размещения среди дилеров практически нет, былые программы товарного кредитования от производителей существенно сжались или прекратились, банковское кредитование, как минимум, требует ответа на вопрос о перспективах, особенно по дилерам ушедших западных брендов. Обратная сторона этого — большее влияние финансирующих банков на судьбу бизнеса. Понаблюдав за отчётностью более 600 компаний, я могу утверждать, что докапитализация бизнеса за счёт собственников — исключительно редкое событие в отличие от того же банковского бизнеса. Поэтому ответ вполне очевиден: отрасль будет консолидироваться и в сторону роста крупных игроков, обладающих капиталом, и в сторону выхода с рынка финансово слабых игроков.
Кроме чисто финансовых проблем наличествуют и другие, пусть внешне и не так заметные, но оттого не менее важные. Как пример, предпринимательский характер ведения дел, при котором собственник, практически всегда непосредственно вовлечённый в операционный бизнес, измеряет свои успехи категориями выручки и внутренним ощущением успеха, в отличие от инвестиционного, когда в приоритете внимание к затратам, прибыли, финансовым показателям эффективности
Инвестиционный потенциал АПК
Долгосрочно мы обречены на хорошие темпы развития АПК с неизбежными инвестициями в оборудование. Краткосрочно отрасль вполне способна, после успешных лет по обновлению парка, пожить 2-3 года, оставаясь на инвестиционной паузе. Да, это вернёт энерговооруженность и механизацию на несколько лет назад, но отрасль уже имела подобный опыт, если не по всей широте, то в определённых областях. Поэтому напрашивается вывод: до хороших времён просто надо дожить, сохранив жизнеспособность и капитал — денежный и человеческий.
Закончу на том, что надо быть очень осмотрительным в принимаемых решениях, исходя из транзитности и временного характера любого положения дел. Успокоенность, шаблонность и слепая, неподкреплённая фактами, вера в лучшее завтра сослужат недобрую службу. В отличие от обычных времён, когда владельцы и менеджмент дилеров могут довольно полно охватить информационное поле и, опираясь на опыт, выстраивать тактику и стратегию работы, текущий момент характеризуется высокой противоречивостью динамики внешней среды, обилием действий отраслевых игроков, в результате чего ландшафт рынка трансформируется самым замысловатым образом, не укладываясь в рамки большинства предположений. Это говорит в пользу необходимости креативной реакции на обстоятельства, а не эксплуатации прошлого опыта.
