Бизнес на энтузиазме. Перспективы мясного скотоводства в России неоднозначные

«Мираторг»

Крупных производителей говядины от специализированных пород КРС в стране можно пересчитать по пальцам. И это при том, что в 2010-е о намерениях вложить в данный сектор миллиарды рублей заявляли десятки инвесторов. В фермерском сегменте поголовье КРС на откорм выросло за последние 10 лет в два раза. Однако и большие производители, и мелкий, и средний бизнес сейчас переживают совсем не лучшие времена: рентабельность, стремящаяся к нулю, низкие цены на продукцию, постоянный рост затрат и отсутствие внятной господдержки остро ставят вопрос даже не развития, а выживания участников рынка всех масштабов и существования в принципе самой отрасли

По расчетам ФАО, для обеспечения повышающегося спроса производство говядины в мире до 2031 года должно увеличиться на 8%, или на 6 млн т — до 76 млн т. При этом в Северной Америке выпуск этого вида мяса в перспективе ближайших шести лет вырастет не более чем на 0,5 млн т, а все страны Латинской Америки прибавят в объеме лишь на 11 % (около 2 млн т). Тенденции сокращения поголовья КРС последнее время наблюдаются в США и Европейском союзе, рассказывает гендиректор Национального союза производителей говядины (НСПГ) Роман Костюк. По его мнению, единственными крупными странами, способными существенно расширить стадо мясного скота благодаря наличию свободных земель пригодных для выпаса, остаются только Россия и Казахстан. Однако наша страна пока не двигается в данном направлении. Напротив, на отечественном рынке на протяжении нескольких лет отмечаются существенная потеря поголовья и дефицит говядины.

Неиспользуемый потенциал

Ежегодный ввоз мяса КРС в Россию составляет порядка 300 тыс. т. Чтобы произвести такой объем внутри страны, дополнительно необходимы свыше 2 млн коров мясных (помесных) пород, утверждает Костюк. Пока же численность маточного поголовья КРС мясного направления насчитывает в стране 1,2-1,3 млн голов. «То есть для того, чтобы закрыть лишь текущий внутренний спрос по говядине, нам нужно почти вдвое увеличить имеющееся стадо, — поясняет эксперт. — А ведь перед отечественным АПК стоит задача к 2030 году нарастить мясное стадо на 25% к уровню 2021-го и увеличить экспорт, и это намного более амбициозная задача».

По сравнению с предыдущими годами сейчас в мясном скотоводстве наблюдается полнейшая стагнация, констатирует глава Национальной мясной ассоциации (НМА) Сергей Юшин. Связана она с тем, что государству и компаниям так и не удалось создать условия для рентабельного и привлекательного бизнеса. Кроме того, данная отрасль перестала быть приоритетной, ведь целевые показатели доктрины продовольственной безопасности по мясу перевыполнены, пусть и за счет других секторов — птицеводческого и свиноводческого. «Поэтому складывается впечатление, что государство не считает нужным делать особый акцент на производстве говядины, ведь потребуются годы, значительные средства и организационные усилия для того, чтобы добиться каких-то заметных результатов не на примере единичных компаний, а с участием десятков тысяч средних фермеров», — обращает внимание эксперт.

Период затяжной стагнации длится в мясном скотоводстве последние десять лет, вторит Юшину президент компании «Мираторг» Виктор Линник. И связана она не только с особенностями производства скота и говядины (значительные инвестиции, долгие сроки окупаемости на фоне низкой и часто отрицательной рентабельности, необходимость в большом объеме дешевых оборотных средств, невысокие цены на скот по сравнению с другими странами), но и со сложившейся неэффективной структурой отрасли, где более 37 % скота содержится в ЛПХ. При этом поголовье личных хозяйств постоянно и ускоренными темпами сокращается как следствие негативных демографических процессов, наличия альтернативных источников доходов как в сельском хозяйстве, так и в промышленности, а также по другим причинам.

«Лишь благодаря огромным и пока еще не окупившимся инвестициям в мясное скотоводство за последние 15 лет в рамках буквально единичных крупных проектов и увеличению поголовья КРС в КФХ мы в предыдущие годы нарастили поголовье мясного скота, тем самым предотвратив быстрое снижение производства говядины, — отмечает бизнесмен. — Объемы выпуска мяса крупного рогатого скота не падали так сильно, как поголовье, именно потому, что быстро увеличивалась доля мясного и помесного скота и весовые кондиции КРС на убой — за 10 лет средний товарный вес вырос почти на 35%».

По производству говядины по итогам 2024 года Россия заняла восьмое место в мире, знает Костюк. Однако в финансовом выражении объем данной отрасли существенно меньше, чем у других стран-крупных поставщиков. «Получается, что производить это мясо российские компании могут, а деньги зарабатывать — нет, — отмечает эксперт. — В этом и состоит весь парадокс: объем поголовья КРС в России сравним с показателями Австралии и Канады, однако Австралия зарабатывает до $8,5 млрд в год на экспорте живого скота и говядины по всему миру, находясь в самой дальней точке планеты, а Канада — $2,1 млрд, в то время как в России общий показатель выручки от данной деятельности составляет лишь $0,4 млрд».

Россия, особенно ее нечерноземные регионы — южный Урал, Сибирь, Алтай, — обладает огромным ресурсом для эффективного развития мясного скотоводства, уверен Линник. Однако в сложившихся экономических условиях и при сверхлиберальной таможенно-тарифной политике или даже полном отсутствии таковой предпосылок для реализации новых крупных и даже средних по масштабам проектов в этой подотрасли нет. «Сейчас речь идет скорее о том, как не потерять те компании, которые создавали основу мясного скотоводства последние 20 лет, — говорит бизнесмен. — При сохранении высокой стоимости кредитных ресурсов, прежде всего, оборотных, продолжающемся росте цен на закупаемую промышленную продукцию, сырье и комплектующие, при административном давлении на стоимость мяса и при текущем низком уровне господдержки возможности для продолжения прибыльного производства говядины практически отсутствуют. Этой деятельностью в таких условиях могут заниматься только энтузиасты, пока у них хватает терпения и денег».

Одна из проблем сегмента — прогрессирующее сокращение поголовья, продолжает Линник. С учетом резкого снижения стада в 2024 году не только за счет молочного скота, но и за счет мясного и помесного, при сохранении тенденций можно прогнозировать более существенное уменьшение численности КРС уже через пять лет. По отношению к уровням 2023-го — на 14-18%, или 2,5-3,1 млн голов, в зависимости от сценария развития ситуации.

Доходы низкие

И все же первая и главная сложность отрасли — отсутствие рентабельности как в выращивании КРС, так и в производстве говядины, констатирует Линник. Так, в 2023 году, согласно информации Минсельхоза, показатели соответственно составляли −23,6% и −6%. «В большинстве хозяйств откорм скота остается малорентабельным или даже убыточным, так как отрасль находится в первичной стадии формирования, нет и четкой специализации предприятий, что также приводит к дополнительным затратам, влияющим на конечный результат, — объясняет топ-менеджер. — Отсутствие экономической мотивации является главным препятствием реализации имеющихся в России природно-климатических возможностей развития мясного скотоводства».

В прошлом году рентабельность мясного скотоводства была низкой из-за высокой себестоимости, отсутствия контроля категорийности живого скота, присутствия на рынке перекупщиков, создающих нездоровую конкуренцию, перечисляет гендиректор предприятия «Липецкое Мясо» (занимается выращиванием, убоем и обвалкой КРС на базе мощностей бывшей компании «Албиф») Сергей Оганов. Кроме того, негативно на показатели рентабельности влияет отсутствие достаточного количества откормочных площадок и транспорта для перевозки скота, высокая стоимость транспортировки КРС, большие затраты на ветеринарию и корма, особенно в условиях санкционного давления, добавляет он.

Цены на живой КРС и говядину в убойном весе в России находятся на самом низком уровне по сравнению с другими странами мира, акцентирует внимание Линник. Разница, по его оценке, достигает 30-50%. «В нашей стране крупный рогатый скот один из самых дешевых в мире, — подтверждает Юшин. — Этим, кстати, и обусловлен плохой уровень рентабельности отрасли и ее непривлекательность для инвестиций, однако у чиновников все еще сохраняются устаревшие представления о том, что говядина должна быть дешевой и доступной для большей части населения. Они забывают о том, что во всем мире этот вид мяса считается премиальным и цена на него должна быть соответствующей».

Между тем постоянное и упрощенное по содержанию обсуждение динамики цен на говядину (а они в последнее время действительно росли в рознице немного выше темпов официальной инфляции) и отсутствие озабоченности низкой рентабельностью и даже убыточностью содержания скота приводит к тому, что крупные инвесторы не хотят идти в эту отрасль, а у фермеров интерес к ней крайне ограничен так же, как и финансовые ресурсы, добавляет глава НМА. «Если кто-то и говорит о том, что хотел бы заниматься производством говядины, то после того, как начинает глубже изучать экономическую и организационную сторону данного бизнеса, очень часто либо теряет желание, либо не находит средства, — говорит он. — А при стоимости коммерческого кредита в 25% реальная экономика проектов по производству говядины и вовсе не складывается».

Любой бизнес должен быть доходным, чтобы труд окупался, заниматься же мясным скотоводством сейчас в финансовом плане не интересно, утверждает глава КФХ «Дик» (Калужская область, занимается откормом герефордской породы мясного скота) Андрей Давыдов. «Возможно, в отрасли есть инвесторы, которые получают субсидии из госбюджета на строительство откормочных площадок, большие объемы льготных кредитов и могут рассчитывать на прибыль, но десятки тысяч и сотни тысяч фермеров полагаются только на свои силы», — подчеркивает он.

По оценке предпринимателя, чтобы мелким хозяйствам было выгодно работать, стоимость говядины должна составлять примерно 3,5 тыс. руб./кг. В этом случае рентабельность будет около 30%. «Однако мы понимаем, что это неподъемная цена для нашего покупателя, — признает он. — Но в то же время наши затраты за последние три-пять лет увеличились в несколько раз, и нам тоже нужно как-то выживать». Сейчас «Дик» продает мясо после разделки частным лицам кусками по 10 кг с доставкой по Москве и Подмосковью, а также Калужской, Курской и Орловской областям. Цена реализации у кусков на кости в вакуумной упаковке находится на уровне 1,95 тыс. руб./кг. Фактическая рентабельность хозяйства по итогам 2024 года была менее 10%.

Согласно расчетам НСПГ, проект небольшой фермы, рассчитанной на откорм 150-200 голов и площадью пастбищ 2 га на каждое животное, обойдется в пределах 50 млн руб. Для откормочной площадки на 10 тыс. скотомест вложения будут существенно выше. «Общий объем инвестиций будет зависеть от специализации, которую выберет инвестор: племенное дело, генерация бычков на мясо, работа с нетелями — существует крайне широкий спектр потенциальных возможностей, выбор которых определяется внутренним ресурсом, амбициям собственника, расположением проекта», — рассуждает Роман Костюк.

Войти в отрасль могут как небольшие фермеры, так и крупные компании, считает Юшин. Например, с выращиванием теленка при корове на пастбище КФХ справятся не хуже крупных компаний. Но речь не про мелкие хозяйства, у которых по две коровы, а про фермы, содержащие не менее 50, а лучше — от 100 голов. «Необходимо укрупнять КФХ, занимающиеся мясным скотоводством, — уверен эксперт. — Согласно справочнику предприятий, КФХ и ИП в данной отрасли, в котором 900 страниц, в 2019 году в этом сегменте в стране работало очень много хозяйств, однако большая их часть имела поголовье от 8 до 20 голов». Такая мелкотоварность как раз и связана с тем, что это очень затратный на инвестиционном этапе бизнес. Закупка даже 50 нетелей требует значительных инвестиций, при этом их нужно содержать до и после отелов, и все это время предприятию нужно где-то брать деньги, пока не будут получены деньги от продажи теленка на убойное предприятие. А это может занять около трех лет.

Если говорить про этап финишного откорма на фидлотах, то здесь должны быть региональные интеграторы, которым привозят скот определенной кондиции многочисленные фермеры, продолжает Юшин. «Хорошо, если такой интегратор сможет снабжать КФХ ветпрепаратами, давать консультации по технологии содержания скота, организации пастбищ, подготовке кормов, — отмечает эксперт. — И это должна быть крупная откормочная площадка — от нескольких тысяч до десятков тысяч и даже сотен тысяч голов, мощными должны быть и бойни, рассчитанные хотя бы на 100 голов в день, тогда будет товарная масса, эффект масштаба».

Для малых же компаний, которые выращивают бычка из теленка, осуществляют убой, первичную переработку, разделку, расфасовку мяса и его продажу, бизнес-интерес в мясном скотоводстве сейчас отсутствует, сетует Давыдов. «Возможно, предприятиям, которые работают в другом формате, проще, — не исключает он. — Например, если хозяйство занимается только переработкой, тогда оно может само диктовать цену закупки, которая будет для них прибыльной».

Растущий спрос как стимул для инвестиций

Если рассматривать аграрные отрасли, куда можно сейчас инвестировать деньги и затем заработать, то, как ни странно, самым интересным рынком для масштабных вложений в стратегическом плане является именно мясное скотоводство, уверен Роман Костюк. По оценке НСПГ, только Россия нуждается в дополнительных 300 тыс. т говядины, Узбекистан — в 55-60 тыс. т, Грузия, Азербайджан, Армения — примерно в 12-20 тыс. т каждая. А если взять рынок Китая, то импорт в эту страну составляет еще порядка 3 млн т, обращает внимание эксперт. Причем при этом спросе идет снижение поголовья КРС не только в России, но также в Казахстане, Узбекистане, Азербайджане. Дефицит говядины в Грузии оценивается в 30%, а самое большое с 1950 года падение поголовья скота наблюдается в США. Кроме того, из-за международной обстановки и проблем в Красном море поставка австралийского скота на евразийский континент по привычным маршрутам запрещена. А экспорт европейского КРС закрыт из-за вспышек ящера, из-за которого снижается и само поголовье. Именно сокращающееся предложение в не таком далеком будущем может открыть отечественным игрокам хорошие перспективы для развития, полагает Костюк.

В перспективе говядина будет пользоваться все более высоким спросом в мире, и за нее будут предлагать хорошую цену, подтверждает Сергей Юшин. Мировой дефицит этого вида мяса может быстро достичь около 1 млн т, оценивает НМА. А в перспективе данный показатель может увеличиться до 1,5-2 млн т. Однако в текущих условиях и при отсутствии господдержки перспектив у отрасли в России нет, категоричен эксперт. «Через десять лет, если не начать разворачивать ситуацию, наша страна будет стоять в очереди, чтобы купить говядину у других ее мировых производителей, ведь предпосылок для снижения ее внутреннего потребления не наблюдается, а если экономика страны будет развиваться, оно будет еще и расти, и нам придется приобретать это мясо за границей во все больших объемах, — предупреждает эксперт. — А на мировом рынке будет много других желающих купить говядину, ведь свинину едят не во всех странах, и, значит, конкуренция будет высокой».

Между тем в России выращивание КРС может обходиться дешевле, чем во многих других странах, утверждает Юшин. У нас много больших, не охваченных сельхозпроизводством территорий, прежде всего в Нечерноземье, которые отличаются пригодным для мясного скотоводства климатом и где жителям нужна работа, так как там нет такого бурного, как на юге, развития сельского хозяйства. Немаловажно, что и сельхозземля под пастбища здесь тоже недорогая. «То есть благодаря созданию предприятий по выращиванию мясного КРС мы могли бы поддержать демографию в нечерноземных регионах, — уверен он. — Но до тех пор, пока не видно, что в отрасли можно хорошо заработать, причем не на одном из этапов, а по всей цепочке производства, включая убой и переработку, вряд ли производство говядины будет расти». А еще нужно учитывать, что разворот ситуации в отрасли от стагнации к новой волне роста займет не один год. Результаты будут видны при самом лучшем стечении обстоятельств не ранее, чем через пять-десять лет, предупреждает Юшин.

Несмотря на, казалось бы, хорошие перспективы с точки зрения растущей потребности в говядине в России и мире, массового прихода не то что крупных инвесторов, но даже средних и мелких фермеров в мясное скотоводство не происходит, констатирует Виктор Линник. Хотя за последние 20 лет заявлялось о начале десятков проектов с инвестициями в несколько миллионов и даже десятков миллионов долларов каждый. «На деле либо они так и не стартовали, либо сворачивались из-за отсутствия экономической целесообразности, нехватки профессиональных знаний и ошибок в управлении проектами», — знает предприниматель.

Инвестиционные перспективы в сегменте мясного скотоводства есть, но пока они все же сосредоточены в крупных проектах, полагает Сергей Оганов. Большие предприятия выигрывают за счет экономии масштаба, но сталкиваются с проблемами в части ветеринарии: высокая концентрация животных увеличивает риски эпизоотий. Фермерские хозяйства более гибкие, но им не хватает доступа к кредитам, рынкам сбыта, субсидиям и грантам. Льготные ставки, кредиты и финансирование опять же получают только крупные производители. «Оптимальная модель — кооперация, например, когда фермеры поставляют молодняк, а средние и крупные компании занимаются откормом и переработкой», — предлагает руководитель.

Для активизации интереса к сегменту необходимы государственные меры поддержки в виде субсидий на племенное поголовье, строительство откормочных площадок и боен, компенсации процентных ставок по кредитам, льготный лизинг на специализированный транспорт для перевозки скота, перечисляет Оганов. Кроме того, для повышения инвестиционной привлекательности отрасли необходимо развитие кооперации между фермерами и переработчиками, а также технологическая модернизация — использование методов искусственного осеменения, цифровизации.

Для того чтобы мясное скотоводство развивалось, нужно, чтобы этим бизнесом было интересно заниматься, высказывается Андрей Давыдов. «Сейчас это не очень выгодно, но через какое-то время в условиях сокращения производства говядины, поголовья мясного КРС, снижения производства молодняка цена на мясо значительно вырастет, — прогнозирует он. — И если сейчас покупателю тяжело переварить цену в 3 тыс. руб./кг говядины, то придет время, когда она вынужденно станет такой из-за дефицита предложения. Тогда появятся и перспективы доходности в отрасли, а значит, придет и капитал». Только вот поголовье восстановить будет сложно, на это нужны будут годы, предупреждает фермер. Для формирования основного стада потребуется не менее четырех-пяти лет.

Роль фермерства в мясном скотоводстве

За последние десять лет поголовье КРС в крестьянско-фермерских хозяйствах выросло на 100%, а производство скота на убой за счет повышения эффективности и товарного веса увеличилось на 145%, информирует Сергей Юшин из НМА. «То есть мы видим, что фермеры могут быть успешными, но так как их доля в общем объеме производства говядины очень невелика, они мало, на что влияют», — признает он.

Изменение отраслевых подходов

Сделать мясное скотоводство более привлекательным для инвестиций позволит отраслевая специфика, глубокая специализация по линейному производственному процессу, с помощью которой отдельные фермеры и компании смогут скооперироваться и работать на создание продукта, на который есть спрос. «Для того чтобы поменять ситуацию, необходимо применять те подходы и модели, которые апробированы и успешно работают в мире, — советует Роман Костюк. — В первую очередь, необходимо понимать, что в сельском хозяйстве главное — доход с гектара земли, то есть важным является анализ того, что именно в условиях конкретного хозяйства и региона наиболее устойчиво может обеспечить прибыль с этого гектара».

Большинство стран мира держит скот для генерации говядины на культурных полях в качестве подбора пожнивных остатков — там, где не хватает естественных пастбищ и выпасов, животные после уборки растениеводческой продукции подбирают потери, рассказывает эксперт. Таким образом, предприятия получают дополнительный доход с гектара и увеличивают баланс говядины в своих странах. По подсчетам специалистов НСПГ, в Узбекистане после уборки кукурузы, которая заготавливалась на откорм, пожнивных остатков хватило бы на несколько месяцев кормления правильно подобранного стада. И это верно в том числе для российских просторов.

Для повышения дохода в отрасли необходимо использовать принцип глубокой специализации, продолжает Костюк. Нужно отказаться от тех моделей, которые в России использовались: инвестор начинает с покупки стада, а заработать хочет, продавая упакованную говядину, держа на своих плечах несколько разноплановых бизнесов, связанных в единый холдинг. «Это тяжелый и, мягко говоря, неблагодарный в финансовом плане труд, — отмечает он. — В мире для снижения сроков окупаемости, повышения оборачиваемости капитала, концентрации на компетенциях и ухода от зависимости инвестора от необходимости управления многочисленными командами связанных подразделений все разделяется на глубокую специализацию».

Для стимулирования мясного скотоводства необходимы действительно дешевые льготные кредиты, и не на восемь, а на 15 лет, акцентирует внимание Юшин. В данном сегменте заемные средства по ставке больше, чем 5% годовых, брать невыгодно, так как у инвесторов очень длинные циклы, и оборотный капитал станет безумно дорогим. Кроме того, для развития производства говядины нужно создавать инфраструктуру по всей цепочке деятельности, а это тоже предполагает большие вложения. «Необходимы культурные пастбища многолетних трав с обеспечением водой, нужно строить откормочные площадки, причем не на 50 голов, а хотя бы на несколько тысяч, чтобы концентрировать производство, и чтобы поставки скота на убойные предприятия были регулярными, а не сезонными и не по две головы в день, — говорит эксперт. — Отсутствие концентрации производства, кстати, — серьезная проблема для нашей страны. И не менее сложная задача — это профессиональная подготовка владельцев и сотрудников ферм, которые должны освоить сразу несколько специальностей».

Полезным для отрасли было бы создание индустриальной системы купли-продажи скота, продолжает Костюк. Именно она гарантирует малым фермерам уверенность в справедливой цене и возможность заниматься планированием и инвестициями. «Весь мир торгует животными через биржевую систему, — знает эксперт. — В Австралии, например, более 200 бирж, в Америке — свыше 400, биржи есть везде, включая Африку и страны Азии». В России же индустриальная система оборота сельхозживотных, которая могла бы во многом решить вопросы инвестиционной эффективности, ветеринарной эпизоотической безопасности, сбора материалов для генетических исследований, а также обслуживания фермерских производств, отсутствует.

В этом смысле главным трендом до конца этого и следующего года будет начало создания трансграничной и внутринациональной сети скотных рынков евразийского экономического сотрудничества, полагает Костюк. По его словам, биржевая торговля позволит увеличить количество прозрачных сделок купли-продажи скота за счет цифровой мультиплатформенной системы, создаваемой НСПГ и его партнерами из Евразийского Мясного Союза, в регионах России и странах ЕАЭС. «Это будет способствовать повышению уровня конкуренции за скот и, увеличивая прямой спрос на конкретные лоты КРС, усилит инвестиционный интерес к животноводству за счет растущей эффективности торговли скотом, — надеется эксперт. — Кроме того, система оборота сельхозживотных будет стимулировать создание скотных рынков, способных проводить дистанционные торги без необходимости физического перемещения КРС на карантин до завершения торгов и перевода аванса от покупателя на промежуточные счета биржи». Самое главное, биржа выступает гарантом сделки как для продавца, так и для покупателя, что исключает покупку животных несоответствующих кондиций и обеспечивает гарантию получения денег за качественное поголовье.

Со своей бойней лучше

Те хозяйства, которые не имеют собственных убойных мощностей, сдают бычков на предприятия, специализирующиеся на убое. «Несмотря на то, что в 2006 году в России появилась программа мясного скотоводства, во многих регионах нет дифференцирования цен при приемке на убой мясного скота и молочного — стоимость килограмма веса одинаковая, — обращает внимание Андрей Давыдов из КФХ «Дик». — Поэтому аграриям, которые вкладываются в выращивание мясных пород, работать без собственных боен зачастую совсем не выгодно». Сами представители мясокомбинатов объясняют такой подход тем, что им нужно продать говядину дешево. При этом во всем мире разница в цене за килограмм говядины от мясных и молочных пород составляет 67-70% в пользу первых, знает фермер.

Прогноз на ближайшую перспективу

Этот год для России в плане производства говядины будет противоречивым, оценивает Роман Костюк. «Мы продолжим забивать маточное поголовье, поддерживая показатели производства в текущем моменте, — констатирует он. — Так, за прошлый год стадо КРС сократилось почти на 700 тыс. голов при росте производства говядины, в 2025-м стоит ожидать таких же тенденций».

Проблема сокращения поголовья беспокоит и Минсельхоз. Сейчас ведомство ставит задачу остановить это снижение, отмечает эксперт. Но как преодолеть данный спад — вопрос совсем не простой. «Только денежными вливаниями эту задачу не решить, это институциональная проблема, связанная с тем, как развивается отрасль, — подчеркивает он. — И в текущем году будет некий переломный момент, когда, с одной стороны, мы будем наблюдать продолжающееся сокращение базы и рост цен, но с другой — уже в 2026-м могут начаться движения, связанные с новыми вложениями и наращиванием поголовья мясных пород КРС».

Еще один ресурс — наличие молочного скота, выбракованного для промышленного животноводства, но способного к воспроизводству помесного теленка от мясного быка. Благодаря ему Россия могла бы очень существенно как прибавить в производстве говядины, так и нарастить маточное поголовье, считает Костюк. «Верю, что в следующем году начнется некий инвестиционный технологический бум в мясном скотоводстве, а уже в 2025-м определятся лидеры, которые воспользуются своей позицией в перспективе», — оптимистичен он.

Мясному скотоводству все еще уделяется крайне мало внимания, и размер господдержки в нее не только не растет, но даже снижается в процентах от всех средств, выделяемых из бюджета на развитие АПК, обращает внимание Сергей Юшин. Поэтому перспективы у отрасли есть, но только в том случае, если будут инструменты и механизмы стимулирования привлечения вложений, включая достаточно жесткую протекционистскую таможенно-тарифную политику в отношении говядины.

Реализация произведенного за 2024 год объема продукции «Брянской мясной компанией», которая в рамках «Мираторга» реализует проект в мясном скотоводстве, привела к краткосрочному росту выручки до 66,3 млрд руб. и чистой прибыли около 6,2 млрд руб. Это положительная динамика по сравнению с 2022—2023 годами, делится Виктор Линник. Но связана она с увеличением реализации от убоя основного стада, а также со снижением суммы амортизации основных средств (в бухгалтерском учете были пересмотрены в сторону повышения сроки полезного использования). При этом финансирование возросшего оборотного капитала проекта осуществлялось за счет всей группы компаний. С учетом привлечения оборотных кредитов, если их учитывать по коммерческой ставке кредитования, финансовый результат остается убыточным аналогично двум предыдущим годам, сообщает бизнесмен.

«Условия для дальнейшей реализации нашего проекта в мясном скотоводстве сейчас наиболее сложные за все время существования данного направления в нашей компании», — признает Линник. За последние два года численность материнского поголовья сократилась на 18%, и в 2025 году объем производства говядины, по прогнозу, снизится в холдинге на 20%. Одной из причин падения стал вынужденный убой основного стада ферм на приграничных территориях. Не менее важными факторами, негативно влияющими на проект, стал рост стоимости денежно-кредитных ресурсов в несколько раз, удорожание сельхозтехники и затрат на ее обслуживание на десятки процентов за последние год-два, повышение цен на средства защиты растений, ГСМ и запчасти. Также заметно увеличились затраты на логистику для перевозки кормов, животных и продукции. «Все это снижает экономическую мотивацию развивать производство», — отмечает руководитель.

Для восстановления производственной программы и выхода на проектные показатели, обеспечивающие положительную рентабельность, «Мираторгу» потребуется от трех до пяти лет. Столько времени нужно, чтобы наполнить расселенные фермы материнским поголовьем, получить приплод и дорастить его до убойного веса. Но с учетом текущей стоимости оборотных кредитов и длительности цикла в мясном скотоводстве экономические предпосылки для восстановления производства полностью отсутствуют, признается Линник. «Не прибавляет оптимизма и непонимание регуляторами и надзорными органами экономики производства КРС и говядины, а также постоянные попытки нерыночного давления на цены на это премиальное мясо в угоду текущим задачам по борьбе с продовольственной инфляцией, — дополняет он. — Между тем, если не изменить отношение к отрасли, наша страна потеряет не только производство высококачественной говядины со всеми вытекающим последствиями для потребительского рынка, сферы общепита и экспорта, но и будет вынуждена в ближайшей перспективе увеличивать закупки говядины за рубежом. А там цены уже растут и продолжат расти на фоне повышающегося спроса».

Все вышеперечисленные тревожные тенденции требуют незамедлительных и радикальных решений на уровне государства для возвращения к структурной перестройке и модернизации отрасли, если есть цель наращивания производства говядины. «Необходимо поменять таможенную-тарифную политику на защитную в части интересов сельхозпроизводителей, обеспечить доступными и приемлемыми по стоимости кредитами, убрать постоянное давление в части цен продаж и всю “неналоговую” нагрузку — “Честный знак”, “Платон”, мониторинги, контроли — и развернуться лицом к собственному производителю», — предлагает Виктор Линник.

КФХ «Дик» пока не планирует увеличение поголовья, напротив, возможно некоторое сокращение. «Но в течение следующих двух лет мы не снизим производство говядины, так как тот молодняк, который родился два года назад, будет реализовываться и в этом, и в 2026 годах, — объясняет Андрей Давыдов. — А вот уже к 2027-му будем смотреть на ситуацию и принимать решения относительно численности поголовья».

В числе основных сложностей, с которыми инвесторы могут столкнуться в 2025 году, Сергей Оганов выделяет долгую окупаемость (в среднем ее сроки составляют пять-семь лет), дефицит квалифицированных кадров, особенно ветеринаров, волатильность цен на корма, высокие стартовые затраты. Еще одна проблема — отсутствие единой системы контроля реализации живого скота. Нужна общая электронная контролируемая государством площадка-биржа, которая приведет к прозрачности закупки скота для нужд боен и переработчиков, считает он. «В целом мясное скотоводство в России имеет потенциал, но требует господдержки, технологий и кооперации», — заключает руководитель.